[ladyMort]

30.06.2011 в 22:22

Пишет  Эмхиль:

Название: Марш в неизбежность
Автор:  Эмхиль
Пейринг: Занзас/фем!Цуна
Жанр: ангст, стёб, гет, недодрама, некий изращённый юмор.
Рейтинг: G
Размер: мини
Состояние: закончен
Предупреждение: возможен ООС, Цуна-романтик, почти добрый Заназас.
Дисклаймер: герои принадлежат Амано Акире, пинок идея -  Tadanori
Размещение: пф... оно надо?
От автора: Заявка: Занзас/фем!Тсуна. Просыпаться от кошмара - свадебного марша. Смириться с неизбежным.
Написала. О бог мой. Как я и говорила раньше за что не возьмусь - везде стёб. Это карма такая? Я знаю это не то, чего хотели, потому что это вообще вышло не то, о чём хотела написать сама я. Я задумывала драму, а вышло.... мда.... как всегда в общем.... Написано в стиле "грустно-смешно", вычитано под градусом.

3219 слов

Цуна любила читать. Ей нравилась история. Ещё будучи маленькой её привлекали рассказы о чём-то старинном. Особенно её затрагивали свадьбы, ведь каждая, как на тот момент думала Цуна, девочка или девушка мечтает выйти замуж по любви. Цунаёши очень огорчалась, когда ей приходилось читать о браках по расчёту или из-за сохранения мира. Маленькую девочку это всегда волновало. «Как же так! Ведь она не любит его! Это не правильно! Она должна найти своего рыцаря!». Так думала маленькая Цунаёши. Но и повзрослев, она тайно продолжала верить в это. Реборн будто читал ей мысли и постоянно подшучивал над ней, когда они оставались наедине. А Цуна смущалась за свои мечты. Но она же девушка! Именно так и отвечала Цунаёши всякий раз, когда Реборн находил новый исторический роман в доме Савады.
Она верила. Правда. Верила. Но почему-то вся эта вера оборвалась, как только Цуне по окончании школы пришлось переехать в Италию. Там эта вера сменилась тупой еле слышной надеждой. В момент, когда выдали приказ... Да! Именно приказ, подписанный Тимотео, скреплённый печатью и пламенем предсмертной воли. В тот момент оборвалось что-то в сердце. Детские идеалы и мечты рушились как карточный домик от злого и колющего холодом ветра. Никогда в жизни Цуна так не кричала на собрании, да и вообще никогда так не кричала. Никогда не говорила таких слов. Словно кто-то надавил на нужный рычаг и выпустил весь стресс, накопившийся за несколько лет жизни в Вонголе. Сама девушка была поражена, но говорила, говорила, говорила. Руками тогда Цуна уперлась об стол от сильной дрожи. Казалось, если она так не сделает, то весь этот нервный трепет схожий на озноб перейдёт на ноги, и тогда она упадёт в кресло бездушной куклой.
Почему Девятый так поступил? Неужели из-за того, что дела с Варией слишком плохи? Неужели всё из-за этого?
Противный комок подступал к горлу. Цуна еле боролась с тем, чтобы не показать слабости и не расплакаться.
Она высказалась и даже отдышалась от такого длинного монолога, но продолжала смотреть из-под лобья в глаза Тимотео. Тот их прикрыл на мгновенье, потом посмотрел на Цуну взглядом не терпящий возражений.
— Цунаёши, это уже решено. И это единственный способ кое-как усмирить моего сына.
Вышеупомянутый сын сейчас тоже был в этом зале. Занзас крепко сжал подлокотники кресла так, что те немного хрустнули. Мужчина пытался сохранить спокойствие и безразличность, но пульсирующие шрамы выдавали всю его злобу.
— Да вы понимает, что творите? – с новым приступом гнева вспыхнула Цуна. – Это невозможно! Чтобы Занзас мирился со мной? Эта шутка не смешная. Никогда вы не добьётесь мира таким способом. Я бы лучше вышла замуж за страдающего от заразной и смертельной болезни, но любимого человека, чем так! Вы не имеете права так поступать! Что это всё значит?
— Цунаёши, ты ещё не полноправная Десятая – это раз. А два – это твои близкие. Ты же не хочешь, чтобы с ними что-то случилось в будущем. А поддержка Варии будет хорошим приоритетом в делах семьи. И три – Вонгола – это твои близкие. Ты должна думать о них в первую очередь, а не о своих чувствах, — всё тем же тоном ответил Девятый и мимолётно посмотрел на сына. Он же делает это ради Вонголы.
Цуна закусила губу, но продолжала стоять, упершись руками в деревянный стол. Девушка почувствовала, как на глаза наворачиваются предательские беспомощные слёзы.
«Почему Он ничего не говорит? Почему не кричит? Почему не разносит тут всё в пух и прах? Неужели Твоя преданность Девятому настолько велика, Занзас?»
Мысли начинали путаться в большой и неприятный для созерцания ком.
— Ты ничего не хочешь сказать? – процедив каждое слово, обратилась девушка к варийскому боссу.
Занзас деланно отвернулся, показав тем самым, что он, мол, со всяким мусором дел иметь не желает, но приказа Девятого он ослушаться не может.
— И ты с этим согласен? – у Цуны округлились глаза от ещё большего шока. – Ты? Ты согласен с этим абсурдным приказом? Ты… — девушку грубо прервал сам Занзас.
— Это приказ старика, девка! И если понадобиться наследник, то я даже пересплю с тобой из-за приказа.
«Согласен. Вот так вот? Просто так взял и согласился?»
— Отец! – в надежде глянула она на хмурого Емицу.
— Это всё для блага Вонголы, — монотонно ответил он и покорно склонил голову.
— Вы все… – оглянула присутствующих Цуна. – Все вы…
Цунаёши сглотнула и выдохнула. Собрала папку с документами и ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Также тихо прошлась по коридору и уже на улице во всю прыть бежала, в свою тайную съёмную квартиру, о которой знали лишь её друзья и репетитор, и плакала, еле различая дорогу. Бежала так, будто пыталась забыть всё, что случилось.

Цуна упала на кровать, рыдая в голос. Настолько униженной и оскорблённой она себя не чувствовала. Девушка мимолётно подумала о книге, в которой прочитала о том, как племянницу кардинала заставили выйти замуж за человека, которого она не любила и очень боялась. Цунаёши ударила подушку, вымещая на той злость. Как она могла себя только что сравнить с племянницей кардинала? Она была невинна и чиста, а Цуна – босс мафиозного клана. Семьи, которая совершает преступления. И да девушка в конце обрела своё счастье после смерти ненавистного мужа со своим слугой. А Занзас скорее доведёт Цуну до могилы, чем ляжет костями сам.
«Что со всеми такое? Я не понимаю! Будто в каком-то страшном сне. Недавно же всё было так хорошо. К чему свадьба между нами? Кто-нибудь, объясните….»
Девушка ещё долго сидела на кровати, избивая подушку, пока в мозгу вновь не переключился рычаг.
«Все эти книги просто ужасны и не нужны. У меня никогда не могло быть нормальной жизни, начиная от «никчёмной Цуны» и заканчивая «Дечимо Вонгола»!»

Вечером, когда Реборн пришёл узнать, как дела у Цуны, он застал девушку во дворе, сжигающей в железном баке книги. Цуна с каким-то опустошённым взглядом всё бросала и бросала их в огонь, пока не обнаружила, что книги кончились. И тогда она подумала, что нужно перестать так много плакать, но заставить себя сделать это именно сейчас никак не выходило.

— Джудайме… — осторожно начал Гокудера, глядя, как Цуна пытается закрасить тональным кремом круги под глазами и безуспешно пытается не смыкать глаз от очередной бессонной ночи.
— Что такое, Гокудера-кун? – удачно натянула на себя девушка улыбку, и хранитель чуть-чуть успокоился. – Ты об этом? – она небрежно указывала на круги. – Просто я очень волнуюсь, — смущённо хохотнула она. – Свадьба-то через три недели…
Цуна ничего не говорила друзьям. Сказала лишь, что это по обоюдному согласию. Хранители почувствовали что-то неладное, и тогда пришлось подключить Занзаса. Тот в свою очередь отчего-то ничего не говорил Варии и его также досаждали. Тогда им пришлось сходить на парочку встреч и свиданий вместе. После каждого вечера у Цуны саднило руку из-за железной хватки Занзаса.
Лишь двое из хранителей новоявленной супружеской пары никак не унимались со своими подозрениями – Скуало и Мукуро. Последний очень досаждал своими внезапными появлениями и провокационными вопросами, а недавно Цуна и вовсе начала подозревать иллюзиониста в её кошмарах. Сон был совсем не страшным, если судить нормально, но в силу последних событий девушка просыпалась каждую ночь в холодном поту, до утра не могла сомкнуть глаз и каждый вечер со страхом ложиться спать.
Во сне Цуна просто была в свадебном платье и стояла перед церковью. Из ниоткуда появлялись двое людей, скрывающих свои лица под карнавальной маской, в чёрных костюмах. Они подхватывали Цуну за локти и вталкивали девушку в церковь. Цунаёши видела в конце зала Его. Он был зол и нетерпелив. Девушка боялась Его. Ноги подкашивались, но находя в себе силы, Цуна всегда подходила к алтарю под свадебный марш. Эта музыка теперь слышалась не радостными колокольчиками, как в детстве, а воем. Ужасными криками, которые резали уши. И как только безликий священник спрашивал у Цуны: согласна ли ты взять Занзаса в мужья? Девушка тотчас же терялась, начинал вновь звучать надрыв органа, и Цуна, вскрикивая, просыпалась, мяла постель и ругала себя. Почему она так боится? Что страшного в свадебном марше? И вообще она не католичка! Но после первой недели этих снов Цуна ею стала. И мнение девушки на этот счёт никого не волновало, хотя Цуне и самой уже было глубоко на веру плевать. Сон уже снился несколько недель подряд, и она не высыпалась, стала похожа на мертвеца.



«С таким лицом только маньяков пугать» — подумала Цуна, глядя на себя в зеркальце.
— Женщина, — одну тысячную всё же интонация его голоса выражала снисходительность к Цуне, что поднимало её дух. – Если ты с такой рожей попрёшься к алтарю, у священника будет Миокард, а у нас — жопа, — сказал он, садясь на диван в его кабинете.
Мысль о том, что нужно изъясняться нормально, была проглочена страхом перед мужчиной. Цуна всё ещё его боялась. Ей сейчас уже 20, а она его боится, как и шесть лет назад. Всё тот же затравленный взгляд лани перед ним.
— Ты хочешь мне что-то сказать, — он повёл бровью, указывая на бар. Цуна немного научалась понимать своего жениха и поэтому принесла виски и бокал. – Два. – Девушка удивилась, но всё же сходила за вторым. Занзас видимо был в хорошем расположении духа, поэтому налил девушке бокал. – Ну, так, что ты мне хочешь сказать, женщина?
«Что сказать? Не говорить так грубо? Почему не протестовал против свадьбы?»
— Почему ты… — начала Цуна, но её как всегда прервали на полуслове. Занзас влил ей в рот алкоголь. Горло с непривычки обожгло, а на глаза навернулись слёзы. Цуна закашлялась и услышала смех Занзаса.
— Ты бы ещё на смертном одре спросила, — мужчина отпил виски. – Почему, почему…. Приказ есть приказ. Вот и всё.
— То есть ты можешь вот так? Без любви? – наконец откашлявшись, спросила девушка. На последних словах Занзас опять зашёлся смехом. – Ч-что? – немного с вызовом бросила она.
— «Любви»? Что за эфемерное чувство? Деточка, это мафия и здесь нет любви кроме как к своей семье, так что можно сказать я тебя даже и «люблю». По-своему. Хахаха. Наивная дура. Перечитала романов?
— Я девушка! – заявила Цуна, будто это и впрямь объясняло всё.
— Ты? Да ну? Пока ещё девушка. Уточняй. А то я растерялся даже, — Занзасу отчего-то было весело. Издеваться над своей невестушкой было забавно.
Цуна покраснела, казалось, до корней волос.
В голову Савады что-то вдарило, и это был явно выпитый с непривычки алкоголь.
— Что плохого в том, чтобы хотеть любить и быть любимой? Да и ты вообще ничего не сказал слова поперёк против этой свадьбы! Струсил? – Цуна встала, поставила руки в боки и сверху вниз смотрела на Занзаса.
Мужчина ненавидел этого. Его ужасно бесили высокомерные взгляды, но в исполнении его невесты это выглядело не более, чем забавно. Но слова были всё неотъемлемым перевесом в растущем раздражении.
— Первое. Плохо в том, что ты босс. И тебе нельзя любить никого, кроме семьи. Женщина, ты заставляешь меня повторяться! Ты верна лишь семье и делаешь всё ради её блага, каковой бы не была цена, в том числе и твои чувства. Второе…. – мужчина покрутил бокал в руке и допил виски. – Кто сказал, что я не сопротивлялся? Но, знаешь, оказаться вновь замороженным не очень-то и хотелось. Ты уж прости, но я преследую личные интересы. Но меня также как и тебя волнует то, как поступил старик. Это на него не похоже, а значит случиться что-то серьезное, так что вытри сопли. Тем более меня никогда не возбудит твоё тело.
Занзас говорил это всё будничным тоном и лишь раз махнул рукой, указывая на всю глупость вопросов.
— Будто кто-то захочет спать с таким бесчувственным чурбаном и хамом как ты! Не смеши меня! Только самые скверные шлюхи на этой пойдут. А учитывая, сколько лет ты был во льду и сколько находишься среди мужиков, то ты либо импотент, либо гей…. – Цуну задели за живое. Она верит в чувства и не позволит кому-то так о них отзываться.
— Закрой рот, Савада! – рявкнул Занзас, отчего девушка прикрыла рот двумя руками, но после секундного испуга, одёрнула их. – Ты меня специально злишь? У меня было прекрасное настроение, а ты его к чертям поганишь!
— Н-н-нечего было смеяться над чувствами!
— И? – злобно уставился на неё Занзас. Убить он её не мог. А жаль….
— И??? Ты действительно ничего не понимаешь? Ты же любишь Вонголу!
— Это совсем другое, нежели твои глупые мысли.
— Ты идиот?!
Минутное молчание. Казалось даже слышно как движется секундная стрелка на напольных часах в гостиной на первом этаже.
— Савада… — прохрипел Занзас, явно из последних сил сдерживающийся, чтобы не впечатать надоедливую девку в стену.
— Д-да?
— Пей молча! У нас сегодня по плану «семейный ужин» ради наших куриц.


Цуна проснулась нехотя, глаза ели разлипались, голова трещала по швам и готова была лопнуть от любого постороннего и явно неприятного шума.
«Так вот, что значит похмелье?» — озадаченно подумала девушка, и решила, что думать пока тоже не стоит. Но он не могла перестать думать, так как лежала она под неподъёмным грузом, а именно рукой Занзаса. Который, кстати, не спал и флегматично наблюдал за сменой краски лица девушки от красного до сине-зелёного и обратно. Ну не часто же Цуна просыпается нагишом в мужских объятьях, а точнее вообще не просыпалась. Девушка конечно загнула. Голой она не была. На ней была одета явно занзасовская рубашка, но каким-то странным образом нижнего белья не обнаруживалось.
— Мы… что… это? – выдавила девушка, меняясь как светофор.
— Ммм… — протянул Занзас, не убирая руки с талии Цуны. – Не помню…
— Не ври! Всё ты помнишь! Ты никогда не напиваешься!
— Мы не «это», — выдохнул он и приподнялся на локтях. – Но ты танцевала стриптиз.
— А? Что? Не может быть? Я не могла! Я же не могла?
Занзас удовлетворённо мысленно ухмыльнулся. Девка попалась на удочку. Занзас не мог простить ей гея и импотента. Цуна, напившись, сразу отрубилась и тогда…
— Кто знает, — Занзас отвернулся. – Зато… — мужчине не дали договорить это «зато». В комнату влетел Супербиа и, споткнувшись о воздушную яму, попал в зону турбулентности мозга.
— Вроооо….. ой, босс, мне тут по делу надо было… было, — Скуало также быстро как и появился, исчез.
— Зато теперь никто ничего не заподозрит, Савада. Савада? – Цуна была в обмороке.

Девушка с какой-то странной умиротворённостью в глазах сидела на стуле и смотрела в зеркало, поправляя цветы в волосах.
С тех пор сон не снился. Только вот с приближением «рокового дня» марш стал слышен ещё и наяву. Цуну просто решили подготовить, чтоб она ненароком что-нибудь не перепутала и не споткнулась в самый ненужный, да и вообще момент. Поэтому всю неделю перед свадьбой она слышала этот заунывный вой органа.
И сейчас больше всего, в день своей свадьбы, девушке хотелось, чтобы играл не душераздирающая музыка свадебного марша, а хотя бы похоронный. Он бы вписался в настроение невесты и жениха. Как бы последнему не нравилось издеваться над Цуной, стоило признать, что жениться не хотелось. Совсем. Именно поэтому он перед церемонией зашёл к своей невесте.
— Видеть невесту в свадебном платье до свадьбы – к несчастью, — констатировала она, застёгивая серебряные серёжки.
— Вот и хорошо.
— Что хорошего? Я жить хочу, — Цуна посмотрела на отражение Занзаса в зеркале, тот в свою очередь наблюдал за ней.
— Почему я слышу столько сарказма в голосе? – хмыкнул он.
— Почему я должна слышать этот марш? – не обратив внимания, продолжила девушка, припудривая носик.
— Ты о чём?
— Этот заунывный вой сниться мне в кошмарах! Вот о чём! Офигеть свадьба, где мне хочется убиться быстрее, чем услышу конец музыки.
— Тебе тоже?
— Что значит «тебе тоже»? – недоумевая, спросила Цуна.
— Ну, эта противная мелодия органа и вопрос: «согласен ли ты?» и т.д.?
Вновь наступило молчание. Теперь уже от окончательной стадии раздражения.
— Слушай, давай сходим на Вагнера в медовый месяц? – внезапно предлагает Цуна и дождалась утвердительного кивка. – Всё равно от свадьбы не отвертишься. Они нас найдут, скуют в кандалы и притащат к алтарю. Прямо необходимость.
— Скорее неизбежность.
— Ты там когда-то упоминал про «люблю по-своему»… Что это значит? – девушка встала и подошла к Занзасу, выжидательно смотря на него.
— Ничего особенного, женщина.
— Ну и ладно. У нас будет много времени поговорить об этом, любезный жених.
— Савада.
— Ум?
— У тебя помада растёрлась.
— О чём ты? Я всё вфмлах…
— Я же говорил. Растёрлась.
Цуна опять покраснела так, что не спас даже макияж.
— Ты!
— Да? – усмехнулся Занзас.
— Что это значит?
— Я в роль вживаюсь. Нам же перед всеми целоваться.
Цуна подбежала к зеркалу и начала исправлять макияж.
— Что ты стоишь? Так и пойдёшь с помадой на лице? И прекращай так улыбаться. Мне жутко. Я хочу домой. Зря я сожгла книги. Хочу теплое одеяльце и кофе. И чтобы все отстали. Я хотела всего лишь нормальной семейной жизни, выйти замуж по любви, родить кучу детишек, вырастить внуков и умереть в один день… — весь этот монолог Цуна успевала говорить, поправляя макияж.
— Что за отвратительные мечты, женщина? – скривился Занзас, как от килограмма лимона.
— Во всём виноват ты и эта мафия!
— А я тут причём?
— А я? Я всего лишь девушка!
— Это ничего не объясняет.
— Мне всё равно. Я девушка и хочу нормальной жизни, а не флирт под обстрелом.
— Чем тебе не нравится флирт под обстрелом?
— Я жить ещё хочу! Вот чем!
— Это твои проблемы.
— Да?
— Именно.
— Ну, ну. Давай. «Люби по-своему»!
— Это ты к чему?
— Да ни к чему!
— Не повышай голос на меня!
— Ты первый так сделал.
— Ты меня вынудила.
— Да я чиста и невинна как белые лилии.
— Это ты про те, которые тебе дарит Бьякуран?
— Это тут причём?
— Да нет. Ничего.
— Подожди… Хыыы.
— Что за мерзкое выражение лица, Савада?
— Да так. Ни-че-го. И да, цветы он присылает как всегда отменные. Вроде бы недавно это были белые розы…
— Надеюсь, ты их съела. Жаль, что не подавилась.
— Как смешно.
— Даже очень.
— Смотри живот не надорви.
— Ты долго будешь пререкаться?
— Ты долго будешь фигнёй страдать?
— А?
«Идиот!»
— Савада, ты оборзела!
— Есть у кого учиться. Спасибо Мукуро и Бьякурану.
— А. Твои любовнички.
— ЧТО?
— Ты опять кричишь?
— Ты на что сейчас намекнул? На то, что я спала с этими? Совсем спятил?
— А как ещё понимать «я захвачу твоё тело» и «ты так нужна мне», высказанные в особой извращённой форме?
— Да потому что они оба на голову двинутые! И вообще долбодятлы!
— А хранитель облака?
— Да что ты ко мне прицепился?
— Нечем крыть?
— Я девственница, придурок!!!
— Оу.
— Мы идём на нашу свадьбу или нет? – Цуна устало потёрла висок.
— У тебя подол порвался.
— О чём ты? Ааааааа!!!!!! Зачем ты это сделал?
— Почему ты мне не веришь с первого раза?
— Да потому что! И куда ты руку положил?!
— Хватит орать…


— Эмм, господа, — священник устал ждать целых два часа, поэтому он пошёл поискать организаторов свадьбы. И нашёл их у двери, где должна быть невеста.
— Там заперто, — ответил Емицу. – И они там оба. И они там…


— Занзас!
— Заткнись, глупая женщина, прыгай! Я поймаю.
— Моя смерть будет на твоей совести.
— Это кто вообще?
— Скотинааа.
— ….
— И?
— Я поймал.
— Так отпусти, и валим отсюда!
— Так побудешь!
Послышался удаляющийся топот ног.

— И они там сбежали, — закончил Тимотео.
— А всё из-за того, что вы им не объяснили из-за чего всё это!
— Да как я мог. Занзас бы никогда не делал бы такое, хотя….
— Вы, правда, думаете, что он ничего бы не сделал, узнав, что Цуне предлагает выйти замуж 60-летний развратный дед и она от этого предложения не сможет отказаться из-за Вонголы?
— Но так интересней вышло, — улыбнулся в усы старик. Емицу печально выдохнул. – Господин священник, мы же сможем договориться снова? Скажем на следующую неделю?

— Кстати, а чего нам этот бред-то снился?
— Тебя сейчас именно это волнует, женщина?
— Ну, мне же надо как-то отвлечься от перестрелки!